Такая новость – совет каталонского города Жирона объявил короля Испании Фелипе VI персоной нон-грата. Это вам не российские «антисанкции» «вход Обаме и Меркель в нашу пельменную запрещён». Жирона считается форпостом каталонского сепаратизма, этаким Львовом на самом северо-востоке автономии – достаточно вспомнить, что нынешний каталонский президент Карлес Пучдемон родом из этой провинции и начинал свою политическую карьеру именно в Жироне, где был мэром. При этом по населению Жирона не входит даже в десятку самых крупных каталонских муниципий.
Собственно, это то, что отмечают многие наблюдатели – наибольшую поддержку каталанизм имеет в небольших городах и в сельской местности. Это обусловлено исторически – именно там находится самое оседлое каталонское население, в то время как крупные города, формируясь как индустриальные центры, принимали много мигрантов из других частей Испании. На референдуме о независимости именно в столице Каталонии Барселоне зафиксирован наибольший процент голосов против – целых 10% (при 4-6% на остальной территории, что в сумме дало примерно 8%).
На прошлой неделе прошли консультативные референдумы об автономии в итальянских провинциях Ломбардия и Венето. И там мы видим аналогичную картину – столицы провинций дают меньшую явку и меньший процент голосов за автономию, чем периферия. Милан – явка 31,23%, из которых 5,47% голосов против при 38,26% и 3,98% по всей Ломбардии; Венеция – 53,7% явка при 2% голосов против при 57,2% и 1,9% по всему Венето (для справки – роль Жироны там выполняют Бергамо и Виченца соответственно).
Вывод очевиден – локомотивом процесса автономизации выступают не крупные города, а как раз города малые. Очевидно, что их жители видят выгоду для себя от такого движения. Очень хорошо по этому поводу высказался на страницах The Guardian Пол Мэйсон: «Позитивным фактором, побуждающим прогрессивные национализмы от Шотландии до Каталонии, является смена технологического уклада, что стоит выше проблем экономического провала и расовой поляризации. Информационно богатые общества поддерживают развитие человеческого капитала; таким образом, способность учиться на вашем первом языке, участвовать в богатой национальной культуре, создавать уникальные местные точки продаж для поступающих иностранных инвестиций является более важным, чем когда-либо. Если регионы, народы и нации, требующие сейчас больше свободы, похоже, руководствуются «культурным национализмом», то это уже в свою очередь обусловлено сменой технологического уклада и глобальной конкуренцией. Второе воздействие этих сил – появление успешных больших городов и опустошённых городов малых. В крупных городах с высокой информационной и культурной плотностью вы можете пережить глобализацию. В малых городах это сложнее. Таким образом, логичная экономическая стратегия – создать «регион» или небольшую нацию, сфокусированную на одном большом городе, и развивать пригородную и сельскую экономику в синергии с этим городом, а не с большим унитарным государством. Если бы Барселона не была заметной мировой историей успеха, то импульс каталонского национализма был бы меньшим».
Если же посмотреть на случай Урала, то у нас здесь пока что скорее всё с точностью до наоборот – тему Уральской Республики очень редко поднимают за пределами Екатеринбурга, Нижний Тагил имеет имидж форпоста путинского режима – Путинграда, а на выборах голоса за «Единую Россию» и «губернатора» Куйвашева накручиваются в основном в малых городах, в то время как в уральской столице оппозиция имеет бОльшую поддержку. Те же, кто двигает тему уральской самостоятельности, делают это с позиций интересов крупных городов, иногда и вовсе скатываясь к идее об отделении Екатеринбурга от области и предоставлении ему статуса города федерального значения. Разворота же темы уральской автономии в сторону малых городов (на минуточку – там, где сейчас проживает большинство уральцев), понятное дело, в таких условиях не происходит. Если всё так и будет продолжаться дальше, то в случае демократического перехода эту электоральную нишу заполнят путинские реваншисты – благо для них, что общая тенденция глобализации ведёт к опустошению периферий и концентрации населения в крупных урбанизированных центрах, что, судя по всему, нынешняя московская оппозиция и решила взять в качестве пункта своей программы. Московская схема управления таким образом оседает и в Екатеринбурге, который выкачивает ресурсы уже со всего Урала, вместо того, чтобы работать с ним в гармонии в рамках одной общей экономической модели, которую и вовсе по сути некому предложить. Очевидно же, что уральский национализм должен следовать примеру национализма каталонского, а не идти за московскими установками.
